Диалог с Чебоксаровой о Чебоксаровой

Ансамбль АШ (“Арбатская шпана”) появился на 3–м Всесоюзном фестивале авторской песни  и ощущался там, прямо скажем, немного инородным телом. Барды, как им и положено, пели о вечном и высоком – а эти какие-то взбудораженные, смешливые, отчаянно ерничали и пели нечто совсем непривычное: “Хорошо бы сделать так, срезать все кудряшки, хорошо бы поменять  пешки на рюмашки”.  Тем не менее высокий суд ,а суд был действительно высоким (Б. Чичибабин, А. Городницкий, С. Никитин, А. Мирзаян), решил дать им лауреатское звание. Причем решил практически без споров-уж очень они были самобытны и обаятельны, как сказал тогда Виктор Берковский.

Не буду врать, что я запомнил тогда фамилию той девчушки, которая явно была в этой Арбатской шпане самой центровой.

Но когда через пять  лет Лидия Чебоксарова возникла на сцене престижного фестиваля “Петербургский аккорд” и стала там самым заметным открытием, сразу мелькнула мысль: ужель та самая? Как потом оказалось, эта мысль появилась не у меня одного. Это действительно была она , уже без кудряшек,  и Гран-при “Петаккорда” Лида получила без всяких скидок на молодость и обаяние. С тех пор Лидия Чебоксарова остается одним из самых интересных и неоднозначных явлений в авторской песне. Неоднозначных тем более ,что  в жанре, где главным всегда был  автор , личность исполнителя редко становилась объектом такого пристального  внимания , как это происходит с ней. Мне было интересно порассуждать о Лиде , о тех спорах, которые она вызывает , но сделать это вместе с ней. Так и возникла идея  диалога о Чебоксаровой с Чебоксаровой. Начнем с того , что путь Лиды был не то чтобы тернистым, но весьма необычным  для бардовского народа. Ведь почти все они ,известные и популярные, и авторы и исполнители, начинали и писать и петь в основном в студенческой среде, приезжали на слеты и фестивали, приобретали там свою известность и признание еще до эры попадания в магический ящик.

Лида же принадлежит к другому поколению, вступившему в жизнь в годы большого облома ,  когда развитой социализм уже откидывался. Тогда-то  впервые на улицах и в подземных переходах  стали появляться музыканты и иногда, кстати, первоклассные. И менты огромным усилием воли и мысли привыкали к тому, что это нынче позволено. А Меккой разврата стал Арбат, куда каждый день, как на работу, приходили певцы, музыканты,  поэты.  Можете ли вы себе представить Никитина, Митяева, Васильева или не дай бог Веронику Долину сидящими на перевернутом ящике на Арбате и поющими песни за трешки, бросаемые в банку из под сметаны. А вот студентка Ярославского театрального института Чебоксарова приезжала в Москву на Арбат именно за этим.

Л. Ч. –  Ну это не совсем так. Конечно рубли и трешки ой как были нужны. После каждой поездки на Арбат возвращалась в Ярославль к девчонкам  с кучей еды, но пела все же в основном для собственного кайфа. Мне это действительно доставляло удовольствие.

Б. К. – Лида, сидя на ящиках  на Арбате, Вы планировали, что когда-то будете выступать в самых престижных залах? То есть, была ли какая-то проекция на себя судьбы  Золушки и мысли типа  “эх вот состоюсь”.  Или просто пели  без всяких  этих наполеоновских штучек?

Л. Ч. –  Что вы! Какие “штучки”! Я тогда пела и вообще ни о чем не думала! А  уж тем более у меня и в мыслях не было, что мне посчастливится стоять на одной сцене с богами – Берковским, Никитиным, Мищуками, Ивасями, и т.д.. И уж тем более в самых смелых мечтах я не могла предположить, что со многими из них меня будет связывать самая нежная дружба.
Kстати, в 90-м, во время первого пришествия Чебоксаровой, было известно, что она пишет свои песни и , как помнится, это было интересно. Со времени второго прихода и по сей Лида выступает только как исполнитель. Естественен вопрос, что произошло с собственным творчеством.

Б. К. – Так что же все таки произошло. Свои песни стали неинтересны? Или же так захватили исполнительские возможности?

Л. Ч. –  Дело, наверное, в том, что чем больше я узнавала хороших песен, чем больше напитывалась ими, тем больше понимала – мне от них не уйти. А со своими песнями ,я почувствовала ,что со временем из них стала уходить самобытность,   а это, по-моему, для автора (да и для исполнителя) самое главное.  Делать вид, что я этого не вижу не хотелось. Но какие-то ранние песенки я до сих пор люблю и иногда пою. 

Итак в середине 90-х на сцене появляется исполнитель яркий, способный переступить через свое авторское самолюбие, во имя песен  не своих, но“ хороших” , что  говорит о ее здоровой самоиронии и трезвости. Отчего же вокруг ее имени  возникают споры и кипят страсти? Здесь нам бы надо сделать небольшое отступление . Понятие исполнитель в авторской песне и песне любой другой (эстрадной, роковой, кантри, попсовой) принципиально различны.

На эстраде нет вопроса, что позволено  исполнителю, ибо ему позволено все. Все позволено Элле Фитцджеральд, Элвису Пресли, Клавдии Шульженко или Алле Пугачевой. Это для них пишут песни, это они способны сделать песню хитом и принести ее автору миллионные доходы. Лучшие исполнители планеты поют песни из  репертуара  Эдит Пиаф, не задумываясь над именами авторов этих песен.

В жанре поющей поэзии все и принципиально не так . Здесь царит Его Величество Автор – тот самый, который не пишет ни для кого, кроме себя.

В этом мире работает великая Окуджавская формула «каждый пишет как он слышит». В этом мире нет песен “из репертуара”, а  есть только песни его- уникального  Автора . И это касается не только  русской бардовской песни. Мы не помним авторов гениальных песен , спетых Эдит Пиаф, но мы знаем имена и песни Браcсанса и Бреля. Однако если так, то что в этом мире позволено исполнителю? Просто красиво и хорошо поставленным голосом спеть Окуджаву, Галича, Клячкина, Вертинского ? Это, не без успеха, многие и делают. А вот сделать  собственную версию, создать фактически свою новую песню на основе авторского варианта. Позволено ли это исполнителю и где границы этого позволенного? Вот Лидия Чебоксарова записала на своих дисках двенадцать песен Михаила Щербакова. Михаил поэт сложный, многозначный, у которого  смысл зачастую кроется не в сказанном, а в ассоциациях , порожденных  сказанным. Поет ли она эти песни адекватно Щербаковской интонации и его авторскому  замыслу. “Это не Щербаков” – возмущено и раздраженно говорят критики. Это действительно не Щербаков, но уже восхищенно ,соглашаюсь с ними я.  Это Чебоксарова, чей талант и собственное восприятие создали эту песню. Пусть это всего лишь версия прочтения Щербакова , но она  самостоятельна и интересна. “ Для нее нет авторитетов” –говорят другие , намекая на то, как Чебоксарова спела «Ворона» Окуджавы. Но она показала  насколько неисчерпаем и многозначен Окуджава , убежден я.

Только живая и настоящая поэзия способна порождать такие разные варианты своего прочтения.

Все эти споры и породили мой следующий вопрос.

Б. К. – Как много позволено исполнителю в создании собственной интерпретации песни?  Есть ли здесь границы дозволенного и вообще должны ли они быть?

Л.Ч. – На мой взгляд, нужно непременно сохранять мелодию и текст в неприкосновенности , а все остальное – дело творческой фантазии и собственной индивидуальности. Собственно, исполнительство – это, как мне кажется, поиск подтекстов, которых в хороших стихах бесконечное количество – выбирай любой, свой собственный. Ну вот пример, «Вересковый куст» или  «Речной трамвай» Визбора. Обе о любви, и обе о любви  несостоявшейся. Или ушедшей? Это разные вещи, выбирайте, что Вам покажется более точным. А можно одну из них спеть  об ушедшей, а другую – о несостоявшейся,  и вот вам песни, исполненные в совершенно разной стилистике. Ведь первое вызывает в нас светлую грусть (романс), а второе – горечь (блюз). Что касается музыки – все то же самое, (я имею в виду именно музыку, а не мелодию). Найти свой ритм, свой темп, свою, только тебе свойственную динамику – это самое главное. Я, кстати, никогда не понимала исполнительства типа «трансляция», т.е. один в один как у автора, только чуть симпатичней. Если исполнитель не открывает какую-то новую для слушателя грань песни, то правильней будет послушать автора, благо в наш век звукозаписи и Интернета совсем не проблема.

Все таки песня – это  маленький спектакль и этот спектакль мой.

Здесь исполнитель –  и актер и режиссер.

Б. К. – Лида, тогда еще один вопрос связанный с судьбой исполнителя в очень  специфическом  и опасном жанре  поющей поэзии. Опасном тем, что  естественное для вокалиста желание показать голос и  свои вокальные возможности часто вступает в конфликт со смыслом стиха. То есть, способны ли Вы задавить вокальную жабу, требующую  «спой красиво, покажи, как ты можешь»? И, кстати, а надо ли ее давить?

Л.Ч. –  Жабу давить всегда полезно. В этом жанре смысл стиха – основное, за редким исключением, но таких исключений в моем репертуаре почти нет. В решении дилеммы, которую Вы нарисовали, все зависит от чувства меры и вкуса исполнителя. Соответственно, я решаю ее, исходя из собственных ощущений.

Б. К. –  Теперь поговорим о последнем Вашем увлечении или эксперименте – трио “Брют” с которым Вы записали последний диск и сейчас вместе гастролируете. Это дань моде или вызов традиции, согласно которой на сцену выходит человек с гитарой и ведет диалог со слушателем?

Л. Ч. – Ну что Вы, какой вызов… Дмитрий Земский  и Евгений Быков – уникальные виртуозы-гитаристы. Но дело собственно не только в их потрясающей технике. Дело в том, что фантастические аранжировки Димы и Жени сохраняют в неприкосновенности дух главенства поэтического слова. Диалог при этом не теряется, а становится эмоциональнее, ярче. Я думаю реальные возможности того, что могут делать в этом поэтическом жанре музыканты такого класса как  Дима с Женей, еще только осознаются.

Ну что же настоящий “Брют”, в отличии от “Советского Полусладкого” не только пьянит, но и оставляет стойкое послевкусие. Они шли на риск выбрав себе это название. Их первый совместный диск под логичным для Лиды названием “Третий” показал, что риск удался. Этот “БрюТ” не подделка.

Благодаря проекту ”Песни нашего века” Лидия Чебоксарова стала хорошо известна нашим телезрителям, как девушка из ящика. Для любителей жанра бардовской песни она – одна из наиболее ярких звезд этого жанра.

Надеюсь , что гастроли  трио “БрюТ” помогут нам соединить два эти представления воедино.

Борис Косолапов.